Вторжение. 22 июня 1941...

В канун 22 июня снова и снова обращаемся к свидетельствам и документам 72-летней давности...

Субботний вечер, 21.00. Во всех подразделениях вермахта – пехотных, артиллерийских, танковых, авиационных, вспомогательных, готовых к броск­у через границы СССР – зачитывается приказ фюрера. Впервые звучат слова «Восточный фронт», которые все четыре последующих года будут приводить в ужас немецких матерей.

Солдаты Восточного фронта! Мои солдаты! Отягощенный грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы в тайне, наконец я могу сказать открыто всю правду… У наших границ выстроилось до 160 дивизий русских. В течение многих недель границы постоянно нарушаются – и не только границы самой Германии, но и другие. Сейчас наши силы так велики, что равных им не было в истории всего мира... В спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура».

Набор хвастливой демагогии и откровенной лжи. Но именно эта речь Гитлера стала основой для вымыслов невозвращенца Суворова-Резуна и его последователей о том, что Гитлер нанес по СССР, дескать, упреждающий удар.

Тыловые службы заранее подготовили для тех, кто затаился у советских границ в передовых частях, стимулирующий паек: 30 сигарет в одни руки, плитку шоколада, бутылку коньяка на четверых. В дальнейшем все время, пока немцы не были отброшены с территории СССР, они ели награбленное.

Первыми границу немцы перешли у Буга. Но в 2 часа ночи 22 июня через железнодорожный мост в немецкую сторону проследовал эшелон с зерном. Сталин соб­людал торговые договоренности. Именно машинисты паровоза стали первыми гражданскими пленными в этой войне.

Некоторые историки сегодня жонглируют цифрами, доказывая, что Красная армия превосходила вермахт по всем статьям. Но цифры – вещь лукавая. Приведу несколько весьма красноречивых документов. Любопытный эпизод вспоминает предвоенный нарком вооружений Борис Ванников. На его предложение освоить массовое производство и вооружить автоматами ППШ каждого солдата маршал Григорий Кулик отвечал: «Автоматы – это для американских гангстеров, а нашему солдату нужна винтовка и штык подлиннее». Тот же Кулик долго не понимал, зачем Красной армии катюша – новейшая система залпового огня. Серийное производство ее началось только в июне 1941 года.

Историк античности Лев Ельницкий, попавший в плен в сентябре 1941 года, москвич, испытал изумление, впервые увидев средства передвижения немецкой армии: «Как только нас вывели на шоссе, мы попали в непрерывный поток грузовых машин, мчавшихся нам навстречу. Одна за другой, одна за другой, без единого интервала! Огромные 20-тонные грузовики с колесами в человеческий рост. Никогда ничего подобного я не видывал, не мог себе даже вообразить... Какая страшная сила, думал я. Ведь это только одна, и далеко не главная, дорога... Я совершенно не мог себе представить в тот момент силы, способной прекратить это движение вперед». Кто пришел к нам воевать и какие цели преследовали нацисты, стало понятно уже при допросах первых пленных. Писатель Даниил Гранин ушел на фронт добровольцем в июле 1941 года. Вот что он вспоминает: «Нам промывали мозги так, что трудно было переключиться и заставить себя увидеть в Германии врага. Хорошо помню первого немецкого пленного, молоденького ефрейтора, раненного в ногу. Мы угощали его папиросками, дружно агитировали – мол, пролетарии всех стран, объединяйтесь, Гитлер капут, да здравствуют Эрнст Тельман и Карл Маркс… А он смотрел на нас с нескрываемым презрением и говорил примерно следующее: «Русские не имеют право на существование и все будут убиты. Лучше сразу сдавайтесь. Здесь станем жить мы, а вы должны исчезнуть с лица земли». Это произносилось спокойным и убежденным тоном. В нем даже злость не чувствовалась – только брезгливость и пренебрежение. Как к земляным червям. Еще бы! Истинный ариец снизошел до общения с дикарями с захваченных территорий, с недочеловеками. Он даже кашу нашу солдатскую ел с каким-то хамским вызовом, откровенно смеялся в лицо, не испытывая страха из-за плена».

А вот первым советским военнопленным, возможно, следует считать летчика, старшего лейтенанта Передерия. В парижском университете Нантерр мне показали небольшую книжку воспоминаний «В немецком плену». Ее автор, советский майор Петр Палий, оказавшись в плену, в одном из лагерей познакомился с Передерием. По словам пилота, 21 июня тот, патрулируя границу в условиях облачности, потерял ориентацию и оказался над оккупированной немцами территорией Польши. В воздухе его встретили два немецких истребителя и принудили сесть на аэродроме в пригороде Варшавы. Летчики приняли русского пилота дружелюбно, накормили ужином в офицерской столовой и пообещали утром отправить домой. Однако в воскресенье началась война. Передерий рассказывает: «Пришли ко мне, и один говорит: «Господин лейтенант, поздравляю! Вы теперь пленный, и не простой, а номер 1».

Но уже первые бои показали немцам, что Восточный фронт не будет для них прогулкой. Потери немцев в первые два месяца войны не идут ни в какое сравнение с потерями за два года Второй мировой, когда они победным маршем прошлись по Польше, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Дании, Югославии, Греции. Возьмем, к примеру, потери, понесенные между 9 октября и 5 декабря 1941 года дивизией «Рейх» и 10-й танковой дивизией вермахта: 7582 человека были убиты и ранены, то есть около 40% от номинальной боевой численности. А общие потери на Восточном фронте по состоянию на 5 декабря составили 750 тысяч человек, или в среднем 23%.

Героизм русских вызывал у немцев изумление. В Европе, которую они прошли победным маршем, такого не было. Пауль Карель, немецкий историк, автор книги «Гитлер идет на Восток», приводит такой эпизод. Подбитый советский самолет совершил вынужденную посадку: «Первый взвод направился к самолету. Летчик продолжал стрелять из пулемета. Когда патроны у него подошли концу, он и его напарник – оба в кожаных пилотских куртках – выбрались из разбитого фюзеляжа. Сначала офицер, а потом и сам пилот выстрелили себе в висок. Вторым офицером была девушка в звании лейтенанта».

А это свидетельство военкора Константина Симонова от июня 1941 года. Он стал свидетелем допроса сбитого немецкого пилота Хартле. В разведотделе Западного фронта пленному задали странный вопрос: как встретит германский народ Советскую армию, когда она через некоторое время вступит на немецкую территорию? Они верили, что так и будет.

С уважением отношусь к битвам, в которых принимали участие наши американские и английские союзники. Но ни одно из этих сражений не носило столь масштабного характера, как боевые действия на Восточном фронте. В 1941–1945 годах Вооруженные силы СССР разгромили 507 фашистских дивизий и 100 дивизий их союзников, что в три раза больше потерь Германии на всех остальных фронтах Второй мировой войны. На советско-германском фронте немцы потеряли более 73% убитыми, ранеными и оказавшимися в плену из общих потерь за войну. На полях сражений с Советской армией была уничтожена основная часть боевой техники вермахта. Это более 70 тысяч самолетов (более 75%), около 50 тысяч танков и штурмовых орудий (до 75%), 167 тысяч артиллерийских орудий (74%), более 25 тысяч боевых кораблей, транспортов и вспомогательных судов.

Помнят ли об этом в Европе, которую мы освобождали от нацистов? Вопрос неслучайный. Мой добрый приятель, известный немецкий политолог Александр Рар так говорил об этом: «Вся история Второй мировой войны в европейском сознании – это либо история холокоста, либо история двух бандитов – мерзавцев человечества Сталина и Гитлера, которые полезли друг на друга, потому что не могли разделить мир. Нас учили, что Россия не победила во Второй мировой. Это американцы спасли Европу от Красной армии, столь же агрессивной, как и гитлеровская, которая дошла бы до Атлантического океана, если бы не бравые американские солдаты. Так учат и наших детей».

Но мы-то, дети и внуки солдат Великой Отечественной, не вправе забывать 22 июня – и все, что было потом!
Источник